Кавказская эпопея. Часть IV: Ермолов

Кавказ_4_готов

Столетиями все в образе жизни горцев вертелось вокруг грабежей.

Горец всегда передвигался верхом, ездовыми способностями превосходя как среднего казака, так и регулярную имперскую кавалерию. Тщательно отбирая самых быстрых и выносливых лошадей, кавказцы добивались невероятных результатов – в жаркий летний день всадник мог преодолеть 150 верст, что для массового европейца в то время было недостижимо.

Горец ценил храбрость. Претендовать на хоть какое-то уважение мог лишь тот, кто регулярно ходил в набеги. Вооруженная часть общины делилась на «князей» и «узденов», гордость которых состояла в грабеже и захвате пленных. Те же, кто подобным не занимался, работали в поле и пасли скот – как на них, выполняющих честную работу, смотрели остальные горцы, сообщать излишне. А у чеченцев с соседними племенами вообще не было разделения – землю обрабатывали немногочисленные рабы, а за домом ухаживали женщины. Более или менее зажиточные мужчины не выполняли вообще никакой работы. Дух этот не вытравлен из них до сих пор – труд кавказцы совершенно не ценят, искренне считая, что выполняющий честную и нужную работу всего лишь недостаточно ловок, хитер и энергичен, чтобы пристроиться в место, дающее зажиточную жизнь при минимуме (или максимуме, но эпизодичном) усилий.

Как следствие, горец был искусным воином, который тщательно продумывал все свои вылазки, на все сто используя особенности местности и социальные условия края. Тщательная подготовка, наблюдение, затем внезапный удар в самый неподходящий момент, и стремительное отступление с ценностями, рабами и красивыми девушками под мышкой.

Казак же, хоть и перенял у горцев малозначимую атрибутику, образ езды, седла и прочую мелочь, по-прежнему представлял прямую противоположность. Этот отчаянный, свободолюбивый поселенец занимался и сельскохозяйственными обязанностями, и войной. В среднем, казак обладал худшей подготовкой, худшим оружием, худшими лошадьми. Казак не располагал инициативой, все время играя в обороне, и каждую секунду ожидал нападения. Работа и опасность были извечной судьбой казака.

Как же русским удавалось громить многократно превосходящие числом партии таких умелых воинов? Разумеется, причиной этого была дисциплина – поначалу идущая от европейской, а затем и, если взглянуть более узко, имперской военной традиции. Однако, одной дисциплины тут мало – совершенно ясно, что против множества маленьких общин, живущих за счет грабежей и набегов, безынициативная оборона не спасет – хитрый и активный противник всегда найдет слабое место, чтобы нанести удар, а после безнаказанно уйдет с богатой добычей.

Нет, крепость Кавказ следовало брать постепенно, но не ослабляя нажима. В таком завоевании следовало избегать половинчатых мер вроде поддержки наиболее лояльного России местного правителя – нет, он все равно предаст и будет своевольничать. Крепости и редуты (а не подкупы наиболее авторитетных горцев) служили бы цели закрепления достигнутых успехов, но основную роль стоило отвести постепенному, но неотвратимому наступлению, которое, рывками выбивая у врага почву из-под ног, медленно, но верно делало бы Кавказ не землей свободных душой и телом, не фронтиром, но очередной провинцией империи. Тут все бы регулировалось не законом гор, но законами царя, образом жизни и действий безликой, титанической государственной машины, которая рано или поздно перемолотит в пыль все пестуемые и обхаживаемые мечты своенравных туземцев.

И в 1816 году в этот край было суждено прийти человеку, который это понимал, и имел все моральные, физические и профессиональные качества, чтобы заложить основы грандиозного дела, основы понимания проблемы.

1Алексей Ермолов (1777-1861), генерал от инфантерии, наместник на Кавказе (1816-1827)

Алексей Ермолов начинал под руководством Суворова, который лично выдал нашему герою первую награду – Георгиевский крест за героизм, проявленный при штурме Праги. Ермолову в это время было всего 16 лет. Затем, исключая кратковременную опалу при императоре Павле, он постоянно присутствовал на европейских и кавказских войнах России. Уже в 1807 году полковник Ермолов видится одним из самых талантливых и храбрых полководцев своего уровня. Отечественную войну он закончил героем, побывав начальником штаба у Барклая де Толли. Ермолов проявил себя инициативным спасателем ситуации в ряде критических моментов, постоянно принимая командование, когда это было необходимо.

На Кавказ пришел опытный, практически не вылезающий из военных кампаний человек, четко понимающий, что он собирается делать. Находящийся в самом расцвете сил, обладающий свирепым видом и недюжинной физической силой, этот непревзойденно мужественный и решительный генерал знаменовал собой разграничительную линию между прошлым Кавказа и его будущим. Местное население могло сколь угодно сопротивляться, сколь угодно портить жизнь русским, но, начиная с пришествия Ермолова, временам былой вольницы приходил конец. И чем яростнее было сопротивление горцев, тем неотвратимее становились перемены – пусть и не сейчас, пусть не в ближайшем будущем, пусть с перерывами. Но именно в результате деятельности этого генерала то, что произошло с Кавказом впоследствии, приобрело характер судьбы.

Как человек же, Ермолов был откровенно симпатичен – постоянно смотря сверху вниз на бюрократов, придворных интриганов и высшие чины, он был воистину боготворим подчиненными. Для него скромный, незаметный солдат был другом и братом – генерал общался с простыми пехотинцами, как с товарищами по оружию, пытаясь влезть в их шкуру, регулярно приходил, когда солдаты собирались вокруг костра, беседовал с ними, шутил, и так далее. Когда это было возможно без ущерба для дела, Ермолов щадил солдат, как ни один генерал – проявляя постоянную заботу, участие, деля со своими людьми все лишения, он добился того, что кавказские войска буквально молились на своего командующего – одно его имя действовало, подобно магическому заклинанию, вознося боевой дух на новую высоту.

Также помнят его методы – жестокие, но, с позиции человека цивилизации, имеющего дело с варварами, справедливые. Впрочем, основная заслуга этого человека состоит в ином, а именно, в самой философии отношения к этому вечно бунтующему региону. Именно он привнес в русскую политику на Кавказе идею, что этот регион должен стать неотъемлемой частью империи, именно он настаивал и утверждал на деле, что слово русского чиновника священно, чтобы местные верили в него больше, чем в Коран. Именно он положил начало административному, военному и моральному порядку, который в итоге приведет к усмирению Кавказа в рамках истории Российской империи. Именно этому Ермолов и посвятил свою душу и сердце.

Прибыв в Тифлис 10 октября 1816 года, генерал обнаружил множество вещей, которые ему решительно не понравились. Письма Ермолова в этот период пропитаны недоумением – как же вышло, что так мало сделано для утверждения власти империи в ее же владениях? Он бы тут же рьяно взялся за дело, но пока что имел недвусмысленное поручение императора совершить посольский визит в Персию.

Стоял вопрос о статусе множества ханств, отторгнутых от Персии в результате последней войны – на их личное посещение Ермолов потратил почти год, везде внимательно изучая и запоминая все мало-мальски значимые особенности. Наконец, в июне 1817 года генерал встретился с персидским шахом, и блестяще выполнил задачу – все ханства остались за пределами персидской юрисдикции.

2Ермолов на аудиенции у персидского шаха

Эффект слов генерала усиливался сообразно влиянию силы личности и харизмы.

«…мрачный вид всегда отражал мои чувства, – писал Ермолов позднее, – и, когда я говорил о войне, то производил впечатление человека, готового вцепиться зубами в горло своего собеседника. К несчастью для них, я заметил, как это им не нравится и, следовательно, когда доводов разума было недостаточно, я прибегал к впечатлению, которое производила моя мощная фигура, громкий голос и вид дикого зверя. Ведь они были уверены, что тот, кто умеет так громко кричать, имеет на то все основания. Когда я говорил, персы, казалось, слышали не только мой голос, но голоса ста тысяч человек».

В конце концов, Ермолов, где-то глубоко в котором и правда текла татарская кровь, договорился до того, что является прямым потомком Чингисхана. Впечатлительный шах, видимо, воспринял это всерьез, с этого момента смотря на «потомка знаменитого завоевателя» с немалым уважением.

3Фетх-Али-шах (1772-1834), второй шах династии Каджаров (с 1797)

Все это в сочетании с обычными дипломатическими приемами обеспечило успех. Довольный результатом, Ермолов уже спешил обратно в Тифлис, уже твердо решив сделать из ханств русские провинции. Но сперва следовало заняться укреплением северной линии – горцы должны были подчиниться.

Начать стоило с чеченцев – будучи некогда малозначимой народностью, теперь они, воспользовавшись отходом гребенских казаков за Терек и ослаблением власти кумыкских и кабардинских князей, обосновались на узкой полоске земли между Тереком и Сунжей. Используя свой извечный прием, чеченцы притворялись друзьями или даже союзниками русских, на деле же занимаясь набегами и грабежом, предоставляя убежище русским уголовникам и дезертирам, а также служа исправной базой для более отдаленных племен, решивших совершить пару-тройку рейдов на линию. Ермолов считал такое положение дел принципиально недопустимым.

«Когда крепости будут готовы, – писал он императору, – я предложу негодяям, живущим между Тереком и Сунжей и называющим себя «мирными», определенные правила жизни и некоторые обязательства, которые дадут им ясно понять, что они являются подданными Вашего Величества, а не союзниками, как им мечталось. Если они подчинятся, как и должны, я выделю им необходимое количество земли, а остальную разделю между казаками и кара-ногайцами; если же нет, то предложу им уйти и присоединиться к своим сородичам-грабителям, от которых они отличаются лишь названием, и в этом случае вся земля будет в нашем распоряжении».

Ермолов заложил основы для будущих дел, еще перед отъездом в Персию отдав приказ о заложении небольшой крепости на землях чеченцев. Последние, остро чувствуя, что былым денькам приходит конец, восприняли это, как оскорбление, и от их «миролюбия» не осталось и следа. Генерал понял – нужно строить большую каменную крепость, которая не только станет базой для операций, но и одним фактом своего существования будет наводить ужас на местное население.

Собрав крупные силы, Ермолов выбрал удачный стратегический пункт, и заложил крепость Грозная. Разумеется, чеченцы подобной идеи не оценили, и тут же перешли в состояние открытой враждебности. Лагерь обстреливали каждую ночь, и тогда генерал решил проучить разбойников. 50 тщательно отобранных солдат сделали вид, что оставили «без присмотра» пушку – как раз на закате, на видном месте. При этом ружья и картечь были пристреляны заранее именно по этой полянке. Разумеется, едва наступила ночь, как торжествующие чеченцы повыскакивали из своих нор, и захватили пушку – чтобы тут же попасть под мощный залп. Попытки вынести убитых стоили дорого – двести погибших и столько же раненых, брошенных на месте бойни, стали хорошим уроком для чеченцев, отбив на время охоту к ночным вылазкам.

4

Переоценить значение Грозной было невозможно – тут находилась штаб-квартира императорских войск в Чечне, отсюда посылались экспедиции против разбойников, тут во времена империи сохранялась оберегаемая и почитаемая жителями землянка, где жил великий генерал, и тут же находился его памятник. Снесенный в 1922 году по решению Грозненского горсовета, он был восстановлен лишь в 1949, на волне разбирательств Партии с чеченцами и ингушами относительно плохого поведения во Второй Мировой войне. После смерти Сталина были многочисленные попытки взорвать его или снести на законных основаниях, но до окончательной вольницы местные дорвались лишь в 1989 году, когда несчастный памятник и снесли под всеобщие пляски и улюлюканье.

Однако все это будет потом, а сейчас туземцам было не до радости. Завершив строительство Грозной, Ермолов двинулся дальше, и построил крепость Внезапную напротив аула Эндери, пытавшегося сопротивляться еще Петру Великому. Соединенная с Грозной цепью мелких укреплений, эта твердыня прикрывала Кумыкскую равнину, став на пути дагестанских племен. Построенная позже, в 1821 году, крепость Бурная контролировала Тарки, замыкая цепь укреплений от Владикавказа до Каспийского моря.

Все это спровоцировало волнения в Дагестане – аварские ханы на время забыли давние распри, объединившись против русских. Осенью 1818 года Ермолов выслал к берегам Каспия отряд под командованием полковника Пестеля с приказом занять ряд важных пунктов в уцмийстве Каракайтаг. Пестель же надежд не оправдал, самовольно устремившись в столицу уцмийства, где и был окружен на узких улочках города превосходящим противником, не имя возможности использовать артиллерию. Благодаря усилиям полковника Мищенко и выучке и дисциплине солдат, отряду удалось отойти в Дербент, потеряв, тем не менее, 500 солдат и 12 офицеров. Дагестанцы же радовались, как дети, отпраздновав победу салютом.

Рано радовались – к ним уже подходил Ермолов с главными силами. Разоряя все на своем пути, он продвигался вглубь страны, ликвидируя одно ханство за другим. Успех был полным – сам Ермолов, когда-то начинавший в артиллерии, довольно констатировал ведущую роль орудий в этой кампании. Местами русские заходили в настолько отдаленные уголки, что их население никогда не слышало пушечной канонады. Первое впечатление, производимое звуками даже далеких выстрелов на умы и сердца горцев, генерал нашел в равной степени забавным и полезным. Для дальнейшего продвижения требовались подкрепления. Ермолов отошел на линию, занявшись увеличением численности оккупационной армии, доведя ее количество до 50 000 человек.

К лету 1819 года дагестанские ханы, наконец, осмелились попробовать отбить потерянное. Однако тут действовал заменивший Пестеля генерал-майор Мадатов, способный и инициативный офицер. Будучи уроженцем Карабаха, он понимал местных жителей, как никто другой, и его действиям всегда сопутствовал успех. За лето Мадатову удалось не только сохранить завоевания прошлой кампании, но и, громя все на своем пути, присоединить к России ряд ханств.

5Генерал-лейтенант Валериан Мадатов, (1782-1829)

Тем временем чеченцы увели табун полковых лошадей – им следовало преподать жестокий урок. Для этого Ермолов выбрал крупный и богатый аул Дади-Юрт, процветавший за счет грабежа, и отправил туда генерала Сысоева. Тот должен был приблизиться к аулу, окружить его, и заставить жителей отойти за Сунжу. В случае отказа, в котором никто не сомневался, следовало взять Дади-Юрт штурмом, не щадя никого.

15 сентября войска приблизились к аулу. Шесть рот Кабардинского полка и 700 казаков при шести орудиях приблизились к поселению, и, расположившись боевым порядком, стали ждать ответа. Как только тот был получен, войска двинулись на приступ. Завязалось ожесточенное сражение – каждый дом представлял из себя каменное укрепление, разбивать которое приходилось орудийным огнем. Затем следовала штыковая, и так повторялось до победного конца. Ожесточение обеих сторон росло с каждой секундой – чеченцы, видя неизбежность поражения, убивали своих жен и детей прямо на глазах солдат, наиболее неадекватные женщины сами закалывались ножами или бросались в горящие дома, погибая там. Резня продолжалась несколько часов. В результате было уничтожено все население Дади-Юрта, за исключением 14 раненых до потери сознания мужчин, и 140 женщин и детей, взятых в плен, когда оборона пала – женщины на коленях молили о пощаде, и солдаты не выдержали. Также в ауле была захвачена богатая добыча – все добытое в набегах горцы тащили сюда.

6Взятие Дади-Юрта

Следующей была Акуша – конфедерация воинственных дагестанских племен. В поход выступил сам главнокомандующий при девяти батальонах и множестве орудий. Мадатову было приказано выйти из Каракайтага на помощь. Сразу после перехода границ Акуши путь преградила высокая горная гряда, занятая сильным противником. Навстречу вышли старейшины, прекрасно понимавшие, что их ждет, и стремящиеся увести беду от своих племен. Они были хорошо приняты, но отклонили даже самые мягкие условия – хитрых горцев устраивала лишь независимость. Штурмовать гряду в лоб, тем не менее, было бы слишком дорогим удовольствием, и Ермолов пошел на хитрость – старейшин приняли вежливо, хорошо накормили и рассыпались перед ними в восточных любезностях, параллельно всячески затягивая их визит и не отпуская обратно до полуночи. Вернувшись поздно ночью, старейшины тут же созвали сход, и успокоили всех, что русских мало, они не настроены воевать, запал пропал, и так далее в том же духе. Эти новости распространились среди горцев очень быстро, и акушинцы беспечно пошли спать, даже не думая, что же будет утром.

А зря – едва старейшины покинули лагерь, как войска, бесшумно снявшись с места, двинулись к позициям противника. Ночь была лунная, что позволяло русским передвигаться тихо и без эксцессов, а по-прежнему горящие костры лагеря продолжали обманывать беспечных акушинцев. Противник мог воспользоваться укреплениями деревни Лаваши, находившейся в пределах видимости – для того, чтобы отрезать войска противника от этого пункта, ночью Мадатову было поручено перейти речушку, и по тропе через ущелье, обнаруженной казаками, занять господствующую высоту, преградив путь к отступлению. Неприятеля зажимали в тиски.

Также в русском войске наличествовала кавалерия шамхала, которую набрали в Тарках. «У меня нет никакой необходимости в этих негодяях, – писал Ермолов, – но я собрал их здесь, чтобы посеять вражду между ними и акушинцами. Это могло пригодиться позже».

Русские атаковали на рассвете 19 декабря, и действия их были молниеносны. Акушинское воинство потерпело полный разгром, за которым последовало столь же быстрое взятие Лавашей. Конфедерация, когда-то побеждавшая персов, покорилась императорским войскам.

7Картина Петра Грузинского «Оставление горцами аула при приближении русских войск»

Следующие несколько лет русские рутинно, без особых приключений, подчиняли одно феодальное владение горцев за другим.

В 1822 году Ермолов перенес линию на территорию Кабарды, что повлекло за собой очередное восстание. Но генерал уже знал, как наводить порядок, и провел карательную экспедицию, после которой в регионе добавилось русских крепостей и убавилось местного населения – из 300 000, проживавших тут 60 лет назад, осталось всего 10 000 кабардинцев. Впрочем, тут помогла и чума, бушевавшая в крае 14 лет, так что чистыми очками это не назовешь. Что же до результатов, то успех был феноменален – больше Кабарда никогда не бунтовала против русского владычества.

Горцы любят говорить, что, если уж кавказец посчитает тебя своим другом, то вернее и преданнее него не будет никого. Возможно, так оно и есть, однако весьма фатальной может быть разница между искренними и притворными проявлениями дружелюбия. Узнать истину в момент, когда кинжал уже вошел в твои ребра, весьма неприятно. Так же неприятно, вероятно, чувствовал себя и полковник Верховский, предательски убитый Аммалат-беком, сыном шамхала Тарковского. Последний, будучи государственным узником (то есть, заложником), завоевал полное доверие и даже дружбу Верховского, который проявил наивность, доведя ситуацию до совместной конной прогулки с пленником – с вышеизложенным результатом. Наградой убийцы должна была стать рука прекрасной принцессы Салтанет, дочери Ахмет-хана. Аммалат-бек бежал в столицу Аварии, но поздно – хан успел скончаться, и незадачливого любовника прогнали прочь. Повесть Бестужева-Марлинского, основанная на этих событиях, пользовалась популярностью еще многие годы спустя.

Беглый Аммалат, впрочем, имел множество сторонников, которые засели в горах между шамхальством и Аварией. Первые экспедиции решительных результатов не дали, и тогда Ермолов занялся делом лично, прибыв в Дагестан в октябре 1823. Само присутствие мрачного «Ярмула», как называли генерала местные жители, дало достаточный результат – восставшие сдались добровольно. Все-таки генерал был прав, когда говорил, что настанет время, и «одно его имя будет стеречь земли России не хуже штыков». Дагестан оставался спокойным вплоть до войны с Турцией в 1828 году.

Но подчинение земель, населенных разрозненными дикарями, не может произойти за одну-две кампании. Может даже показаться, что результаты такой деятельности бесплодны, ведь туземцы поднимают восстания, чуть стоит отвернуться, но разумный полководец предвидит это, и будет наказывать местное население снова и снова – лишь так можно построить платформу для разумных отношений. Поэтому невозможно удивляться тому, что в следующем, 1824 году, в Чечне вспыхнул очередной бунт – все это было неизбежно в любом случае.

8Засада горцев 

Генерал Греков делал все, чтобы навести порядок, однако не преуспел – 9 июля 1825 года противник захватил врасплох и взял стремительным штурмом Амир-Хаджи-Юрт – небольшую крепость на берегу Терека. Воодушевленные успехом, бунтовщики попытали счастья на крепости Герзель, более крупной, но потерпели неудачу. Затем последовал инцидент, когда в крепость на воспитательную беседу пригласили жителей соседней деревни Аксай – многие из них всячески содействовали восставшим, разве что, лично не участвуя в осаде крепости. Русские допустили непозволительную беспечность – собрав в укреплении множество вооруженных мужчин, они не предприняли абсолютно никаких мер предосторожности. Внутри стен произошло неожиданное – один из гордых джигитов, показав абсолютное неумение рассуждать рационально, был неудовлетворен резкими словами генералитета, виртуозно читавшего местным цветастую лекцию о плохом поведении. Джигит при высказывании своего протеста при помощи всего одного кинжала умудрился зарезать сразу двух генералов – Лисаневича и, собственно, самого Грекова. Очевидно, это было личной инициативой конкретно взятого джигита, а не спланированной акцией, поскольку собранная в крепости толпа в панике бросилась наутек, демонстрируя абсолютное отсутствие какого-либо осмысленного плана действий. Умирающий Лисаневич отдал приказ преследовать их и перебить всех до единого человека, что и было образцово осуществлено.

Ермолов был взбешен, и принялся готовить вторую волну усмирения. Весь 1825 год генерал провел в строительных мероприятиях, демонтируя слабые укрепления и возводя более мощные. Особых столкновений не было, но случилось нечто, что роковым образом повлияло на карьеру Ермолова, и сильно отбросило Россию с намеченного курса, в итоге затянув Кавказскую войну на неопределенное время.

Умер Александр I. Взошедший на престол Николай I изначально не имел ничего против прославленного генерала, но произошел печальный инцидент, зародивший в императоре зачатки недоверия к Ермолову, которым впоследствии было суждено взойти и окрепнуть в самый неподходящий момент.

9Николай I (1796-1855), Император Всероссийский (с 1825)

Никто не ожидал, что трон перейдет именно к Николаю, а не брату Константину. Случилась неприятная история с декабристами. Ермолов, к которому на Кавказ вести доходили значительно позднее, поспешил, ошибочно провозгласив царем не того брата. Разумеется, поняв, что натворил, генерал тут же исправился, да и войска это восприняли адекватно. Но было уже поздно – Ермолов заслужил вечную подозрительность императора.

В 1826 году прославленный генерал провел свою последнюю кампанию на Кавказе – Ермолов мастерски наказал восставших чеченцев, сжигая и убивая все на своем пути. Наибольшее удовольствие знавшему толк в развлечениях «Ярмулу» приносило демонстративное обращение со свободолюбивыми горцами, как с крепостными. В частности, как-то взяв в плен значительное количество чеченских женщин, Ермолов выдал замуж самых привлекательных, а остальных продал в поместные землевладения по рублю за голову.

На линии на некоторое время воцарился мир.

Центр тяжести всех действий на Кавказе перетек на юг – опасность исходила от Персии. Территориальные споры, корни которых уходили еще в предыдущую войну, дошли до такой степени, что новый конфликт был фактически неизбежен. Восстановив силы после поражения, Тегеран жаждал реванша.

Ермолов же отлично помнил, чего стоила России прошлая война, как территориально, так и в плане ослабления нажима на горцев, которые отошли тогда на третий план. Генерал не хотел, чтобы его труды пропали зря – разработанную и почти навязанную систему следовало закрепить – и разумно запросил в Петербурге подкреплений. Будь жив предыдущий император, вопросы, скорее всего, были бы излишни. Но Николай, помимо претензий личного характера, еще и плохо понимал мотивы и характер персов, вместо этого послав в Тегеран графа Меншикова с богатыми подарками. Как это и бывает на Востоке, азиаты в очередной раз приняли это за слабость, и 19 июля армия принца Аббас-Мирзы вторглась в Карабах. При том, как это часто бывало, официального объявления войны не последовало, однако поднесшего дары Меншикова все же задержали на обратном пути, и лишь случайное стечение обстоятельств спасло его от заточения.

10Аббас-Мирза (1789-1833), принц, второй сын Фетх-Али-шаха, главнокомандующий персидскими войсками в русско-персидской войне 1826-1828

Нападение не явилось неожиданностью для Ермолова. Тем не менее, он оказался к нему совершенно не готов – понимая, что горцы еще не усмирены окончательно, и в любую секунду могут стать причиной серьезных бед, генерал был вынужден держать серьезные силы в резерве на случай волнений на севере региона, что и предопределило пассивную роль России на начальном этапе войны. Злопыхатели Ермолова, люди, даже сегодня считающие, что рубль сможет подчинить горцев лучше штыка, лучше последовательной, неумолимой системы, любят припоминать это время, приводя это как «доказательство» порочности самой системы, при которой непокорное население систематически подвергается наказанию. Это, дескать, отнимает ресурсы, которые могли бы быть направлены на нечто иное, на войну или на мирное развитие.

Важно понимать, что в подобных спорах столкнулись не рассуждения о количестве пороха, людей или государственных ресурсов, необходимых для решения той или иной задачи. Тут сталкиваются два взгляда на мир – один сиюминутный, готовый пойти на что угодно ради сегодняшнего дня и быстрого роста, второй же – воистину стратегический, незыблемый, как скала, монолитный и твердый. Люди, придерживающиеся второго взгляда, считают, как правило, что лучше присоединять к империи меньше территорий на единицу времени, но зато навечно. Лучше медленно, затратно, и наверняка перемолоть в труху национальное самосознание присоединенных народов, сломать волю к сопротивлению и навязать определенные установки. Вся эта работа даст результаты лишь через 2-3 поколения, это будет долго, сложно и кроваво. Но зато эту область будет невероятно трудно оторвать от империи, жители ее будут абсолютно искренне умирать и работать на благо Метрополии, они будут привязаны к ней всем сердцем, а не желанием показать молодецкую удаль или пограбить.

Противоположная точка зрения состоит в восхищении разнородностью империи – в этом по каким-то причинам видится ее «сила». Якобы пестрый состав позволит проявить уникальные качества каждого элемента, что в конечном итоге принесет больше пользы и компенсирует увеличенную склонность такого образования к распаду. Эти люди восхищаются туземной кавалерией, радуются победам туземных спортсменов под флагом страны, не переставая закрывать глаза на недостатки подобного метода. Эти люди хотят сделать все ненавязчиво, потихоньку, и обязательно по-хорошему; им противны резкие, являющиеся вызовом, движения, они верят, что подарки и уговоры в глазах полудикого противника в итоге не сыграют им боком.

На самом деле, абсолютно бесполезно пытаться доказать превосходство той или иной точки зрения посредством фактов и аргументов – у противной стороны всегда найдется вагон своих. Мы в силе лишь дать саму расстановку сил, обозначить сам факт наличия дискурсов, что сделает яснее подоплеку споров вокруг личности Ермолова – последнее, что стоит делать в этих спорах, так это искать рациональность.

Итак, Ермолов, связанный по рукам и ногам недостатком сил, не смог воспрепятствовать разорению Карабаха и практически полному вырезанию тамошнего населения. Немногочисленные отряды, разбросанные по провинции, были подвергнуты внезапным атакам и уничтожены. Также персы осадили Шушу, но их удалось отбить, что спасло Грузию от участи Карабаха.

А император злился все сильнее и сильнее, требуя решительного контрнаступления. В конце концов, раздраженный Николай послал Паскевича, которому благоволил лично.  Это заставило Ермолова сдвинуться с места, и 2 сентября отряд Мадатова при Шамхоре разбил впятеро превосходящее войско персов. Через неделю на театр военных действий прибыл Паскевич, лично взявший командование в свои руки. 14 числа, командуя восьмитысячной армией, он разбил персидскую армию численностью в 60 тысяч, на командных постах которой было множество военных специалистов из Британии.

Потери персов были относительно невелики – охваченное паникой войско всего лишь разбежалось куда попало – но моральный эффект оказался невероятно силен. С боевым духом неприятель мог смело попрощаться.

Стул под Ермоловым зашатался еще сильнее.

12Ермолов в старости

Он оставался главнокомандующим на Кавказе, но Паскевич, лично руководивший действующей армией, был назначен лично императором, что делало двух генералов примерно равными друг другу. Разумеется, отношения между ними ухудшались с каждым днем. 26 декабря Ермолов оставил в своем дневнике следующую запись:

«При нашей встрече было нетрудно заметить его недовольство, которое лишь усиливалось, когда он потребовал, чтобы я информировал его обо всех своих планах и намерениях. Дело в том, что в ответ на это требование я ответил, что не нуждаюсь в его советах. Я сказал, что знаю лишь один случай, когда у подчиненного спрашивали совета, и тогда мнение не офицера его ранга, а простого рядового было выслушано с величайшим уважением, но такие случаи редки, и наш случай – не из их числа. Он попросил меня рассказать о плане предстоящей кампании, заявив, что императору хотелось бы знать точку зрения на нее нас обоих. Я ответил, что в таком случае направлю императору свой план кампании, а он – свой. В этом случае Его Величество увидит, как каждый из нас понимает порученное нам дело. Мой ответ еще более разозлил его».

Итак, характер Ермолова портился, высокомерие Паскевича, всегда ему свойственное, исчезать не собиралось, и чем дальше, тем больше эти два человека ненавидели друг друга. В конце концов, находившийся в постоянном контакте с Петербургом, Паскевич организовал отстранение Ермолова.

26 марта 1827 года Ермолов выехал из Тифлиса, чтобы больше никогда не вернуться на Кавказ. Остаток долгой жизни генерал провел в отставке – сначала в Орле, а затем и в Москве. С каждым годом опальный Ермолов все больше и больше становился народным героем. Пережив большинство своих современников, суровый командир, прошедший Бородино, Париж и Кавказ, стал воплощением славных страниц прошлого – особенно кстати это было в разгар неудачной Крымской войны. Когда он умер в 1861 году, Россия провожала генерала, как любимого сына – Москва хоронила героя двое суток, а жители Орла, где и покоится этот великий человек, устроили грандиозную панихиду.

Как покажут дальнейшие события, продолжительная война на Кавказе была неизбежностью. Ермолов стал выражением самой судьбы для этого региона, заложив основы для конечной победы. Этот человек осознавал необходимость расширения влияния России на весь Кавказ, подчинения горцев юрисдикции империи, медленного, но неотвратимого продвижения и привнесения цивилизации в этот дикий край. Можно иметь разные мысли по этому поводу, но, в конечном счете, успешное завершение планов именно по его системе спасло бесчисленное количество колонистов от набегов, грабежа и уничтожения. Именно благодаря Ермолову на Кавказе утвердились несложные мысли из разряда «рабство – это плохо», именно благодаря Ермолову лучшие дочери Кавказа могут получать, например, медицинское образование и честно продавать свои услуги за неплохие деньги. Что ни скажи, альтернатива, куда более предпочтительная, нежели вечная тяжелая работа в ожидании набега какого-нибудь соседнего племени.

Учитывая это, в конечном счете, Ермолову должно быть благодарно даже оставшееся в живых население Северного Кавказа.

2504

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Опубликовать в Facebook
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Яндекс
  • Fedor

    Великолепно! С удовольствием читаю и с нетерпением жду выхода каждой части!

  • Adanedhel Mikhaylov

    Автор, почему-то, не видит разницы между империей XIX века и современным государством.

    • Timur Sherzad

      Конкретизируйте.

      • Adanedhel Mikhaylov

        «Противоположная точка зрения состоит в восхищении разнородностью империи»
        — отсюда.
        Если бы автор не вышел за пределы рассуждений о реалиях первой половины XIX века — это было бы одно, но его зачем-то понесло разговаривать в настоящем времени….

        • Timur Sherzad

          Что относительно контекста приведенных принципов изменилось, если не секрет?

  • Влад Цепеш

    Отлично!

  • Stosstruppen der Kriegsmarine

    отличная статья, прочитал с превеликим удовольствием

Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
Пароль не введен
Генерация пароля

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: